Мир многообразен. Иногда настолько, что можно заблудиться в разных реальностях, точках зрения, форматах и головоломках. Во всём этом хаосе многие теряют себя, растворяются, сбиваются с пути, ломаются. Многие, опираясь на свои ценности и смыслы, держатся как кораблики на ветру в открытом море. Кому-то помогает литература, кому-то музыка, кто-то считает, что всё можно решить при помощи денег и власти. Другие погружаются в размышления и поиск истины. А некоторые приходят к вере и в ней находят то основание, которое делает человека цельным. У каждого свой путь и свой способ.
Наш герой — 44 летний Сергей Семиков. Он штатный священник Знаменского кафедрального собора, руководитель Отдела по делам молодежи Кемеровской Епархии а также настоятель строящегося храма святой мученицы Татьяны. Посвятить свою жизнь служению Господу он решил ещё будучи молодым юношей. Как формировались его взгляды и почему так важно понимать, что ты очень тесно связан со всеми, кто тебя окружает, Сергей рассказывает «Птице».
.jpg)
— Отец Сергий, почему вы выбрали именно такой жизненный путь?
— Наверное, Божья воля на то была. Вырос я в обычной советской семье, далёкой от религии, и даже предположить было трудно, что выбор мой будет именно таким. Крестился уже в осознанном возрасте, когда мне было 18 лет. Заканчивал на тот момент школу, поступал в институт и решил, что не лишним будет, если покрещусь.
В то время, в 90-х, о православии стали много говорить и писать, и люди шли креститься массово. Спроси меня, вышедшего после крещения из храма: «Ты в Бога веруешь?» Я бы затылок почесал, плечами пожал и сказал бы: «Ну, не знаю, наверное…». Не было у меня тогда глубокой веры. Хотя, если её, нет, то по большому счёту такого человека и крестить не надо. И священник, который нас крестил, объяснял это. Говорил, что если хотим стать православными людьми, то нужно вот сейчас выйти их храма, купить Евангелие, прочитать и понять, верим ли мы в то, что в нём сказано? Будем ли жить по этим правилам? Если нет, то и в крещении смысла тоже нет.
Я тогда на всю жизнь это запомнил, но только со временем начал чувствовать ответственность за то, что сам пришёл в храм и попросил о крещении. Действительно, купил Евангелие, стал его помаленьку изучать. Сначала было и сложно, и многое непонятно. И медленно, но верно я ближе и ближе становился к церкви. И все что в ней узнавал, с чем соприкасался, мне начинало очень нравиться.
Я постепенно влюблялся в её пространство, атмосферу, её культуру. Мне нравилось пение, мне нравились иконы, архитектура, мне нравились богослужения, хотя сначала я мало что в них понимал. И мне нравился круг людей, которые встречались в храме. Это были и бабушки, и молодёжь, которой как ни странно, появлялось всё больше и больше. Это были самые разные люди, разных профессий. Я видел, что всех их объединяют одни идеи: добра, любви, справедливости, каких-то высоких идеалов. И это очень отличалось от идеалов и процессов, которые происходили в политике и обществе в 90-х годах.
В храме у меня возникало чувство, что неважно, что за пределами этих стен, потому что всё это проходящее, а здесь, внутри, есть что-то вечное, что не меняется, к чему я могу прикоснуться, улучшить свою жизнь и, может быть, жизнь других людей. Внутреннюю и внешнюю.
— Не хотелось бросить институт и полностью уйти в церковную жизнь?
— Был такой момент. Я уже собрался отчисляться из института и поступать в Тобольскую семинарию, на тот момент самую ближайшую к Кемерову. Но отец Павел Дергунов меня от этого отговорил. Посоветовал не горячиться, потому что светское высшее образование очень важно и нужно для священника. Если я им, конечно, стану. И я его послушался. Действительно, мне это потом в будущем помогло.
А когда уже заканчивал политех, благодаря инициативе Архиепископа Софрония в Кемерове открылся филиал Свято-Тихоновского богословского института, я поступил туда в числе первых абитуриентов на заочное отделение и закончил его в 1999 году.
— Просто ли вам было находиться в студенческой среде с таким мировоззрением?
— Вы знаете, к большому удивлению, антагонизма не было. Подначивали бывало, но всегда с улыбкой и легко, по-дружески. Никто не издевался надо мной, не считал сектантом. Даже наоборот. Не секрет, что в студенческом мире, да ещё в техническом вузе, молодые люди нецензурную лексику используют будь здоров, иногда чаще, чем обычные слова. И если кто-то из сокурсников переставал материться, это сразу замечали, не оставляли без внимания: «Ты разговаривать разучился?». А я как стал в храм ходить, убрал из речи брань, как отрезало. И про меня говорили совсем другое: «А… Ему нельзя! Всё правильно. Всё хорошо.» (смеётся).
— А вообще в жизни, не только студенческой, не было противоречий, внутренних может быть? Времена —то были очень непростые.
— Всегда я чувствовал, что мы одно общество, одна семья. В церкви как раз и черпал те духовные силы, которые помогали воспринимать нашу страну как единое целое. Потому что и тогда было, и сейчас существует мнение, что отсюда надо валить, бежать, и что где-то там светлое будущее. За что тут, в России, держаться? Нет в ней ничего такого, что могло бы удержать человека: ни людей праведных, ни благосостояния. Я именно в церкви нашёл то основание, на которое можно было опереться и спросить у самого себя: «А кто, если не ты, будет здесь жить? Кто будет нести ответственность за то, что происходит в городе Кемерово? В стране? В том месте, где ты родился?».
Поэтому и в студентах политеха, и в тех, кто со мной жил в одном дворе и в одном городе я видел — близких людей. Несмотря на то, что не все верующие, не все христиане, но именно так я их и воспринимал. И церковь мне говорила — люби людей. Всех, кого посылает на твоем пути Господь. Не бывает случайных людей в жизни, ты помогай им, и они тебе может быть помогут. Так и относился ко всем, и люди это чувствовали, не отвечали злом.
.jpg)
— Отец Сергий, вы женатый человек. Где познакомились со своей супругой?
— Супругу нашёл в храме. Мы познакомились, вместе обучаясь церковному пению. В 1994 году поженились. У нас родилась дочь, наш единственный ребёнок. И так сложилось, что супруга моя будущая и я, стали первыми друг у друга и останемся последними. Слава Богу, что так.
— Бывают разводы у священников?
— Всё бывает. Редко конечно, но никто от этого не застрахован. Но для священника это очень трагично. Потому что под вопрос ставится всё его служение. Хотя, бывают такие случаи, что священник пытается сохранить семью, а супруга уходит. Он сможет продолжать свое служение, но никогда не женится во второй раз, потому что потеряет сан. В порядке крайнего исключения такое может случиться только на уровне дьякона, священником такой человек уже не станет.
В церкви есть три степени священства: дьякон, священник, епископ. Если дьякон и священник могут быть семейными людьми, то епископ — это только монашество. Либо принятое сразу, то есть человек никогда и не был женат, либо священником, который овдовел. Таким был Владыка Софроний, епископ Кемеровский и Новокузнецкий, который принял монашество после смерти матушки.
— Какие люди внутри Церкви, присущи ли им качества мирян, карьеризм, например?
— Вы знаете, грехи у всех одни и те же. И есть такое ошибочное, крайнее представление, что в церкви какие-то особенные люди, безгрешные. Либо противоположное, что там самые грешные собрались. Такие, что уже хуже некуда. На самом деле везде мы все одинаковые. Это мое личное мнение, может кто-то с этим не согласится.
Ведь в церковь приходят обычные люди из общества, и пополняют ряды священников. И среда наша формирует и тех, и других, и православных, и нет. Потому что в принципе человеческая природа у всех одна. И искушения у всех одинаковые и возможности развития. И всё, что случается в миру, случается и в церкви. Разница только в целеполагании.
Мы не считаем нормой, когда человек жадный, тщеславный, горделивый, завистливый… Что совсем не значит, что этого нет, не существует здесь. Что можно надеть розовые очки и говорить: «Всё святое вокруг!». Но зачем, кому это нужно? Первый шаг в решении проблемы — это её обозначение. Постановка диагноза. Если человек в духовной жизни не поставил себе диагноз, то как он будет выздоравливать? И принято в церкви находить в себе грехи.
Иногда люди думают, что церковь всё очерняет, говорит, что весь мир лежит во грехах. На самом деле это однобокий взгляд, мифологический. церковь — это организм, который призван нас тянуть вверх, способствовать нашему росту: духовному, физическому, всестороннему. Самое первое — определить, а в каком положении я сейчас нахожусь? И если человеку кажется, что с ним всё хорошо, он находится в прекрасном положении, тогда к чему стремиться?
Представьте себе человека, который пришел заниматься спортом, и утверждает, что он в отличной форме и ему не к чему стремиться. Который не ставит перед собой никаких целей. Будет ли он достигать каких-то побед? Нет. Так же и в духовной жизни. Поэтому каждый христианин начинает с того, что пытается понять, что во мне на сегодняшний день не так? Что я могу изменить к лучшему? Этот процесс и называется по церковному — покаяние. Оно длится всю жизнь, до последнего вздоха.
.jpg)
— Есть мнение, что церковь — это иерархия. Структура, которая замкнута в себе.
— Церковь — это люди. Каждый, кто принял таинство крещения. Я это понял до того, как стал священником. Меня воодушевило то, что за всё, что в церкви происходит, я тоже несу ответственность. Понял, что когда мы судим церковь, мы судим прежде всего себя.
— Много ли людей сейчас приходит в церковь?
— Мне кажется, да. Скорее это перестало носить массовый характер, как, например, в 90-е годы. Тогда народ, конечно, шёл и крестился, иногда по сто человек в день, но становилось ли от этого больше православных — большой вопрос.
— Отец Сергий, сейчас заканчивается пост… Люди тоже очень по-разному его воспринимают. Нужно ли его соблюдать, если в глубине души нет понимания для чего он?
— Если человек всё-таки пытается применить в своей жизни православные традиции и опыт, пусть неумело или формально прикоснуться к нему, это уже хорошо. Пост нужен человеку затем же, зачем педаль тормоза в автомобиле. Неважно, какой стиль вождения у водителя, он может не суметь принять верное решение, если не пользуется этой педалью. А пост учит держать себя немного под контролем. В первую очередь свои эмоции. Эмоции — это вообще такая сфера, в которой человека может понести туда, куда он совсем не хочет. Сильные эмоции церковь называет страстями — гнев, раздражительность, зависть, жадность и многое другое. Этимология славянского слова «страсть», прямое его значение — страдание, мучение, боль. И церковь призвана защищать человека от них.
Есть эмоции положительные — радость, умиротворение, смирение, терпение, любовь. С этим церковь не борется. Это добродетели. И любовь определяется тем, что она человеку причиняет. Страдание или радость. Самая высшая мера, которой измеряется любовь — то, что человек готов отдать, чем пожертвовать, ради того, кого он любит. И это высший принцип отношения к любви во всех ее проявлениях. В любви по отношению к мужу и жене, к детям, к Родине, к Богу. Если человек не готов ничего отдать, ничем пожертвовать, то значит и любви у него, как таковой, нет. Значит есть потребительство и эгоизм.
Часто люди путают любовь к себе с любовью к другому человеку. В пост человек как раз и пытается разобраться, что у него вообще происходит в жизни, отделить мух от котлет. Что ему мешает, а что помогает. Это время напряжённой работы над собой, время, когда более пристальный взгляд человек обращает внутрь себя. Он ищет Бога, он ищет его в себе и вокруг себя, как и то, что его разрушает, чтобы от этого отказаться. И вот если это так, то время поста не кажется трудным испытанием, всё происходит очень естественно.
— Отец Сергий, кроме того, что вы священник Знаменского собора, вы руководитель Отдела по делам молодёжи Кемеровской Епархии. Чем занимается этот отдел?
— Раньше в церкви никаких отделов не было, это современное явление, что стали создаваться отделы по различным направлениям общественной деятельности. В 2000 году появился и отдел по делам молодежи Русской Православной Церкви. Подобные отделы были созданы и на епархиальном уровне, в Кемеровской епархии в том числе. Но сама работа с молодежью была и до возникновения этой структуры.
Когда я стал постоянным прихожанином храма, начал помогать священнику по службе, нашел много людей своего возраста, которые нуждались в том, чтобы с ними батюшка пообщался, и кто-то из взрослых прихожан. А теперь это осознанная организованная работа. Это важно. Потому что если молодой человек не найдет свое место в церкви сразу, он развернется и уйдет. У взрослого-то человека немного времени, которое можно найти для храма. А для студента или школьника прийти, постоять, помолиться вообще редкое явление.
Молодым людям, прежде всего, важно, чтобы они чувствовали себя частью чего-то целого, общего, чтобы могли для этого целого что-то сделать, чтобы и им самим было интересно. Тогда они осознают свою причастность. И небольшой процент молодых людей раньше именно так и зацеплялся за церковную жизнь. Парни попадали в число пономарей, тех, кто в будущем становился священниками. Девушки пели. Но не все девушки умеют петь, и не все парни имеют возможность и желание служить при алтаре. И вот как раз наше направление призвано каждому молодому человеку найти здесь дело, погрузить в пространство православной веры, чтобы он почувствовал его изнутри. Получается так, что молодые люди, приходя к нам, получают что-то важное и ценное, а потом несут это дальше.
Первым крупным основным проектом молодежного отдела было создание Братства православных следопытов, ещё нас называют скауты. Эта организация уже существовала в Москве. На одной из конференций я познакомился с её создателями, и первое мое впечатление было восторженное! Захотелось чтобы и у нас появилось что-то подобное.
Мы вместе с отцом Евгением Сидориным служили штатными священниками в храме «Утоли моя печали» и решили создать это движение и у нас. Про себя не могу сказать, что я до этого очень любил туризм. Я начал им заниматься уже вместе с детьми.
Первый детский лагерь в Кемерове мы провели в 2005 году. Нам помогал проводить его Михаил Шевалье. С тех пор каждое лето мы отправляемся с походами в Кузнецкий Алатау. Поддерживает нас и Департамент образования Кемеровской области и Областной центр туризма.
С 2009 года, кроме Братства православных следопытов мы стали организовывать массовые мероприятия и для взрослой молодежи, например, сибирский молодёжный форум «Сретенские встречи», на котором православная молодежь общается с деятелями культуры, обсуждает свои социальные проекты, проблемы, которые есть и в решении которых она принимает непосредственное участие: помощь немощным пожилым людям, социально незащищенным слоям населения, людям с ограниченными возможностями и многие другие.
— Получается?
Не массово, но да, получается. Еженедельно, по воскресеньям, собираемся в нашем отделе в Епархии, с ребятами, обсуждаем церковную жизнь, вопросы нравственности, планируем добрые дела. В области при каждом храме, где есть условия, где есть возможности, ведется такая работа. Не в рамках школьного формата, а в рамках общественной организации, где человек чувствует свою искреннюю причастность.
В этом движении и дети, и молодые люди учатся принимать решения. Это очень важно, потому что потом, когда они повзрослеют, на многие вопросы, касающиеся собственной жизни, жизни близких людей, жизни страны они могут сказать: «Кто, если не я?», не перекладывая ответственности на чужие плечи, постоянно стремясь вверх, с Богом в душе.